Этот материал был опубликован Сергеем Черневым 23 года назад, но как он актуален и сегодня!

В каждом старом или старинном городе, уважающем себя, есть свое Ваганьковское, Пискаревское или другое меньших размеров кладбище. По отношению к ним всегда можно с точностью до йоты определить степень воспитания людей. Если взять всю историю рода человеческого, то можно увидеть только варваров, разрушающих святыни завоеванных народов. Это случалось редко и тем не менее уже тогда знали: для того, чтобы покончить с народом, поработить его без остатка, нужно уничтожить его память, заложенную в памятниках всякого рода, корень-то у слов один!

Так долго распаляюсь я не зря. Есть над чем призадуматься, вспомнив наше городское кладбище у тубдиспансера. Нам доподлинно известно, что в 1784 году по указу Екатерины II город был перепланирован, и началась нормальная его застройка с учетом всего передового опыта. Землемер Плотников составил чертежи, распределил землю и через два года началось возведение городских и жилых зданий, в том числе кладбища. Последнее строили братья Чечулины, первоклассные строители и уж они-то хорошо понимали, что погребение – не только обряд избавления от тела усопшего. Все это – слагаемые памяти, где нарушение незримых границ грозит забвением тысячелетних традиций и, переступив эту грань человеческого, трудно вернуться назад. Именно возвратом назад, к старым проверенным канонам призывают сейчас многие трезвые умы. Все разом испугались за судьбы свои и детей – ведь с нами поступят точно так же и могилы наши станут безвестными. Тема эта нескончаемая, эмоциональная, особенно если вспомнить, что делается на новых кладбищах. Тесно, грязно, сыро. Все стилизовано, экономно и стандартно дорого.

Вот чего не было в давние времена, так это стандарта. Доказательством тому на старом кладбище памятник в виде ствола дуба и каждая ветвь на нем – родственник. Каждый срез отшлифован и несет чью-то фамилию. Плита на стволе гласит о месте успокоения церковного старосты Ахтырской церкви, одного из первых почетных граждан города Иллариона Илларионовича Симонова.

Он был главным жертвователем церкви и за всю жизнь потратил на нее более 15 тысяч рублей. Я по привычке написал «потратил», а потом подумал, что для Симонова не были они тратой, он за честь считал вложить деньги в богоугодное дело. И, наверняка, не был грешником раз его выбирали городским головой. Просто в те времена некоторые богатые и именитые, таким образом, пытались откупиться от Бога. Здесь другое дело и праведное со всех сторон. Его стараниями поправлена ограда и устроены ворота с южной стороны, их еще можно оценить – остальное снесено, разрушено, растащено. Та же участь ждет и памятник купцу, если мы не возьмем его под охрану.

Старожилы должны помнить о том, что на кладбище были не только памятники, но и склепы. Один из них принадлежал семье Симоновых, по улице Лариных. Выглядел он так. На четырех арках, как на ногах, основательно и надежно покоилась гранитная плита с пирамидой. По бокам надписи и виньетки из цветов. Для вентиляции предусмотрены отдушины. Стены входа были отделаны кирпичом. Над входом, как и положено, козырек. Вниз вели аккуратные небольшие ступени. Стены внутри были расписаны небольшими фресками и текстами молитв. Над головой сводчатая крыша. Рассчитан был склеп на 12 человек с расположением в два яруса.

Еще один памятник запомнился мне. Сделан он основательно: плита из серого гранита, по бокам виньетки. Стоять бы ему вечно, но кто-то срубил буквы и цифры, а на их месте, видимо, старческой дрожащей рукой выведена краской фамилия «Насонов». Разве мог представить тот же Симонов, что его памятник захочет увезти к себе какой-то полупьяный тракторист в 50-х годах, подцепив тросом к трактору? Для вящей убедительности можно вспомнить и другое. Пусть это было не у нас и слава Богу, но это было. В нескольких газетах писали, что в каком-то городе юнцы нашли себе забаву и стреляли по памятникам на братских могилах. Таких могил по нашей земле разбросано тысячами во всех неожиданных местах, далеко от жилья – тренируйтесь, будущие ЗАЩИТНИКИ РОДИНЫ! Страшно, когда слышишь, что такие же ребята ходят по местам боев и раскапывают могилы в качестве мародеров. Ни живое, ни мертвое им не указ. Как больно после этого жить!

Есть пример тому и в нашем городе. В 30-е атеистические годы могильными плитами были выложены дорожки к реке Оскол в районе улицы Курортной. Таким образом выкорчевывалась в прямом смысле слова память человеческая и вместо нее появлялась память общегосударственная, прилизанная и оболваненная. И отсюда же вытекало страшное по сути, издевательское выражение «иваны, родства не помнящие». А что можно помнить, если на доме, насчитывающем сотню лет, висит табличка под мрамор и сообщает, что здесь был госпиталь, а здесь заседал штаб какой-нибудь армии. Получалось так, что история города отсчитывалась с революции и гражданской войны. Чей дом, кто строил, кому подарили и зачем? Эти вопросы требуют ответа в первую очередь и не делят историю на «до» и «после». Для нас она едина во веки веков.

А пока, будь моя воля, водить бы на кладбище экскурсии школьников и всех желающих, как это делается в Москве, Ленинграде, показывать и рассказывать, чем знаменит город. Чьи фамилии лежат в его основании. Напоминать о простом рабочем люде, построившем его. И не краевед или историк должен вести этот рассказ, знания старины должны стать достоянием каждого учителя, воспитателя молодежи, всякого грамотного человека. Для начала надо найти заинтересованных людей и почистить кладбище, но никоим образом не подгонять это под личину субботника. Несовместимое не совместить! Может тогда невольно проникнется духом старины чье-то молодое сердце, проснется в нем христианин, задумается он, как жить дальше, восстанавливать разрушенное и замаливать грехи трудом.

И последнее, чем примечателен этот уголок. Между кладбищем и больницей небольшая роща. В прошлом, не столь далеком здесь стояли пять могучих дубов-красавцев – ровесников города. Человек тонкий и деликатный усматривал в них символ жизни земной и небесной. Дурак, видимо, думал о дровах, и потому до нас дожили только три великана – все остальное рядом молодая поросль. Сколько на земле таких маленьких примечательных мест? Невольно вспоминается аллея Анны Керн, о ней помнит каждый школьник, известны нам и другие места, связанные со знаменитыми и дорогими именами. Дубовая роща для нас представляет тот же интерес. Почему же мы не можем сберечь этот кусочек природы и считаем его не столь важным в решении государственных задач? Ведь ни одна задача не решалась успешно духовно бедными людьми.

Сергей Чернев

P.S. По закону через 20 лет после последнего захоронения кладбище можно рекультивировать. Ещё 20 лет там нельзя строить и сажать фруктовые деревья. Парки и скверы разбивать можно. Но в управлении жизнеобеспечением считают, историю надо сохранить. Правда, как – непонятно.

– Нет инвентаризации могил, не хватает средств для вырубки старых деревьев. Чтобы свалить одно, нужны промышленные альпинисты и от 20 до 50 тысяч рублей. По подсчетам требуется не меньше 10 миллионов рублей. Почетный гражданин Старого Оскола Илларион Симонов жертвовал на нужды города и содержание кладбища огромные суммы. Но у потомков нет желания инвестировать в «загробную» жизнь, писали в 2021 году журналисты 9 ТВ-канала.

По свидетельству краеведа Рема Ивановича Мелентьева: «В период разрушения городских храмов власть уничтожила и кладбища при церквах. Из плит-надгробий выложили ступени спуска к улице Рыльской. Каждый раз, спускаясь и поднимаясь по плитам, мы читали эпитафии и имена, топча и оскверняя память умерших. Сейчас этот спуск залит цементным раствором, закрыв надписи».

Сегодня в двухэтажном здании Александровской богадельни для престарелых граждан, построенном в конце XIX века в северо-восточной части кладбища, размещается медицинский колледж. На старинном кладбище похоронен известный врач Старого Оскола А.Г. Абельдяев, который после Великой Отечественной войны возглавлял туббольницу и медицинский колледж.

(из статьи «Православного Осколья»)