5 февраля – 80 лет со дня освобождения Старого Оскола от немецко-фашистских захватчиков.

Старооскольцу Николаю Павловичу Коршикову в 1942 году исполнилось 12 лет. Семь месяцев жизни под немцами прошли на его глазах.

– Город сильно пострадал от бомбежек и артподготовки, и потому сдавали его почти без выстрелов. Чтобы немцам не досталось ничего, перед отходом саперы взорвали и сожгли все, что можно: хлебозавод, маслозавод, кампанскую мельницу, электростанцию, склады «Заготзерно».

В те годы мать, я, сестра и брат жили по улице Володарского в доме №2. Отец был на фронте. Пока линия обороны проходила через город, многие жители ушли в деревни к родственникам или в леса. Нас мать тоже увела подальше от войны, –вспоминает Николай Павлович. – Вернувшись в город, мы оценили отношение новой власти к советским людям. Поначалу немцы грабили и тащили все, что попадалось под руку. Потом, когда у жителей ничего ценного не осталось, грабеж прекратился.

Через город прогоняли большие колонны военнопленных. Тех, кто падал, пристреливали на месте. По обеим сторонам дороги валялись трупы русских солдат.

С первых дней оккупации немцы развесили листовки с призывами к тем, кто желает ехать в Германию. Они умело вели агитацию, обещали райскую жизнь, и некоторые ребята шли к ним добровольно. Один такой знакомый и меня «сватал», но я отказался.

Городской гарнизон состоял из немцев и мадьяр. Жители старались особо не показываться на улицах, боялись. Из домов и подвалов выбирались только по делам. В лесу или в развалинах зданий собирали дрова, ходили в деревни за продуктами. Ели хлеб из горелой муки со складов «Заготзерна», картошку. Кое-кто запасся продуктами из магазинов, которые не успели эвакуировать перед приходом немцев. Новая власть выдавала около 300 граммов хлеба на человека. Для немцев работали публичные дома, рестораны, для жителей даже рынка не оставили.

Немцы открыли школы для детей, в которых преподавали местные учителя. Что они преподавали, Николай Павлович не знает, поскольку в то время не учился. Не было и медицинского обслуживания. Каждый лечился как мог, народными средствами.

– Брат и сестра умерли в одну неделю от скарлатины. Никакой помощи не было, хотя мать обращалась в госпиталь. Немцы после этого прибили табличку «Typnus» на двери и ни разу у нас не показывались.

В городе работало не меньше десятка госпиталей для раненых немецких солдат. Их везли из-под Сталинграда днем и ночью. В учебном корпусе ГРТ во время оккупации был госпиталь, он загорелся. Раненых успели эвакуировать, а дом горел три дня – некому было тушить.

Похожая история случилась в доме, где сейчас расположен магазин «Оптика»: уже после освобождения города в нем сгорели раненые немцы. Причину пожара никто не знает. Возможно, из-за печного отопления, не исключен и поджог.

Убитых и умерших от ран немцев хоронили на кладбище, где когда-то находился летний парк, а теперь – кинотеатр «Октябрь». Около пятисот березовых крестов, венчавших могилы, сгнили на русской земле.

Во второй половине января началось наступление советских войск в районе Старого Оскола. 13 суток, пока шли бои, в подвале пряталась семья Коршиковых с соседями – около 15 человек. Выходили за дровами и водой. Передняя линия обороны немцев проходила по Ямскому лугу. Во время артподготовки перед взятием города все поле перепахано снарядами, и оно стало черным.

– Около пяти часов утра я вышел из подвала и вижу человека в маскхалате, – вспоминает Николай Павлович. – «Тише, парень, я свой, разведчик. Скажи, где здесь стоят немецкие пушки?» Рассказал ему все, что видел. На улице Демократической стояли четыре немецких пушки. У дома Кобзева – две, внизу, на полустанке – две гаубицы. Этот разведчик прикрепил первый красный флаг на улице Пионерской. Когда вошли войска, флаг подняли на доме Лихушина, где сейчас находится краеведческий музей.

Николай Павлович стал свидетелем захоронения 13 бойцов, погибших у Майсюковой будки:

– Город был уже освобожден, и немцы отступали в сторону поселка Горшечное. Группу, которая шла к ним на подкрепление, на переезде, у Майсюковой будки, встретили солдаты-бронебойщики. Они сражались до последнего патрона, но немцев не пропустили.

Из 17 человек 13 погибли, трое были ранены, а один остался в строю. Братскую могилу вырыли недалеко от немецкого кладбища. На похороны собрался почти весь город. Погибших солдат привезли на санях, накрыли шинелями. Оставшийся в живых Абдыбек Бктбаев вместе с похоронной командой салютовал товарищам. Позднее останки героев перезахоронили на городском кладбище.

Имена всех 17 героев известны. Об их подвиге напоминает улица 17 Героев. Двое из них – В.И. Кукушкин и П.Е. Рябушкин – стали почетными гражданами города.

После боев в окрестностях города и в лесах осталось много оружия. Вездесущие и любопытные мальчишки стреляли, взрывали и сами подрывались на минах.

– В этом здании, где сейчас находится глазное отделение ЦРБ, после войны было хирургическое. Лежали там одни пацаны – без глаз, без ног, рук. В Атаманском лесу немцы за время оккупации построили много складов, наверное, рассчитывали остаться надолго, – комментирует Николай Павлович. – Мы находили винтовки, пистолеты, пулеметы, гранаты, снаряды. Аэродром использовали наши летчики и при отступлении все оставили. Та же история повторилась с немцами. Был приказ сдавать оружие, работали трофейные команды, но все сразу собрать было трудно.

– У меня тоже была винтовка, –продолжает свои воспоминания Николай Павлович. – В военные годы дичи и рыбы развелось видимо-невидимо. Зайцы, как овцы, бегали. Я стрелял по ним из мадьярской винтовки. Толовыми шашками летом глушили рыбу.

После освобождения сразу стали восстанавливать город. Сначала работала военная комендатура, ее сменил горсовет. Хлеб выдавали по норме: работникам – 600 граммов, иждивенцам – 300. Работавшие на расчистке завалов получали талоны на обед в столовую, она стояла на месте сегодняшнего общежития ГРТ.

Среди жителей города чистка шла полным ходом.

Полицаев, не удравших с немцами, арестовали в первые дни. Я знал четверых, что работали с отцом в «Ремстройуправлении». Ходили они по домам с белыми повязками на рукавах, собирали для немцев валенки, полушубки. Зла больше немцев натворили. Помню, братья Нестеренко у нас забрали два полушубка и валенки.

Командовал предателями один русский офицер, он и расстреливал наших пленных и партизан. Удрал с немцами, жил в Америке. Лет через 10-15 приехал в Оскол, потянуло к родным местам. Его тут же арестовали. Состоялся показательный суд в клубе механического завода. Присудили ему 25 лет или расстрел, уже не помню. А рядовые полицаи отсидели по 10 лет и вернулись домой. Сейчас уже никого нет в живых.

Сергей Чернев, фото с сайта en.ppt-online.org

За время немецкой оккупации с 3 июля 1942 года по 5 февраля 1943 года Старооскольскому району нанесен материальный ущерб на 408351,8 рубля.

Были повешены или расстреляны более 300 жителей, около 2000 юношей и девушек в возрасте от 15 до 18 лет насильно отправлены на работу в Германию.